…Иноки тогда бедные были чрезвычайно. Литургию нельзя служить в сосудах не из металла. Нужно, чтобы сосуды для службы были золотые, а нет таковых, так серебряные. А если и серебряных нет, то медные или бронзовые, позолоченные. Ну а уж если и таких нет, так хотя бы свинцовые. Но даже свинцовых сосудов не было у Сергия – были деревянными Чаши. А ризы – из мешковины. Ряса была столь грязная, убогая, драная, латанная-перелатанная, что, если бы ее выбросить, как тряпку, за ворота монастыря, ни один нищий не покусился бы поднять, чтобы ее на себя напялить. Воска не было. Служили при лучинах. Кусочки дерева, вставленные в специальные расселины, коптили и трещали в храме, когда совершалось богослужение. Бедность была жуткая, а души были золотые. Ризы были мешковинные, Чаши – деревянные, а души – золотые. Это то, чего нам не хватает сегодня. С Чашами золотыми проблем нет, только души деревянные. У нас парча, вот это из Греции, а это из Египта, а это из Америки, ладан с Афона, колокольчики-бубенчики на кадилах… – всё есть, живём, как сыр в масле, души только деревянные.
Эта жуткая нищета, к которой совершенно спокойно относились, поражает. Вот она, русская святость.
Еще отмечу: Сергий был очень трудолюбив. Я, будучи человеком ленивым, удивляюсь и радуюсь всегда, когда читаю про то, что он шил себе одежду сам, что топором владел, как заправский плотник, и зарабатывал себе на хлеб, иногда с утра до вечера работая топором. Строил сени для одного из монахов за корзинку плесневелого хлеба и не дерзнул съесть ни куска, пока не сделал всё, что нужно. Воду носил сам из реки. Просфоры для службы пек всегда сам – никому не позволял просфоры печь. Литургию переживал так глубоко и чисто, что однажды монахи, служащие с ним, видели, как змеи огненные ходили по Престолу, когда он совершал Божественную службу. Потом этот огонь, змеящийся по Престолу, собрался в некий пучок, опустился в Чашу, и Сергий им причастился и сам загорелся огнем. Как в огне, на Литургии стоял! Так любил Господа этот человек.
Когда его пригласили стать митрополитом – подняться по церковной иерархической лестнице, – он отказался. Сказал: «Златоносцем никогда не был, золотых вещей на себе никогда не носил, ни крестов, ни панагий, ни клобуков… И впредь делать того не буду». Был твердым, берег свою нищету. Нищету духовных сокровищ. Как некоторые девы хранят свое девичество, словно великую святыню, так некоторые добровольные нищелюбцы хранят свою нищету, словно сокровище. Ничего брать ни от кого не хотят.
Преподобный Сергий – современник святителю Алексию Московскому и князю Дмитрию Донскому. Этот триумвират святых людей составляет счастье Отечества. Когда на престоле княжеском – святой князь Димитрий, у Престола Божиего – святой предстоятель Алексий, а где-то в лесу смиренно в нищете умоляет Бога за всю землю Русскую преподобный Сергий, тогда в земле можно жить. И выжили. А ведь перед Русью сто раз стоял вопрос: будешь ли ты, земля Русская, жить дальше? Что будет завтра? И будет ли завтра? Но каждый раз завтра наступало, потому что среди митрополитов и патриархов находился святой человек; среди князей, вождей, царей находился патриотичный, Богу преданный человек; и где-то в дебрях, в лесах, в нищих кельях, в срубах с тараканами – святой человек, умолявший Бога за всю вселенную. Сергий вымолил Русь для нас в XIV веке.
И сегодня преподобный Сергий очень важен нам. Историк Василий Ключевский писал: вот идет мужик на богомолье в Троице-Сергиеву Лавру (это о XIX веке говорилось), и спроси ты его: «Кто такой Сергий?», он тебе ничего не скажет про то, кем был Сергий в XIV веке, какие проблемы были на Руси в то время; он не знает про осаду Сергиевой Лавры в XVII веке, когда поляки полтора года штурмовали твердыни святой Лавры, а преподобный Сергий помогал отгонять интервентов от стен обители… Всего этого мужик может не знать. Но любой мужик, идущий в Лавру, – пишет Ключевский, – твердо скажет вам, что значит преподобный Сергий в его собственной жизни. Люди чувствуют Преподобного как своего родного. Они, может быть, не знают историю, но они прекрасно знают, какой сильный Преподобный, какой он ответственный, какой он сострадательный, молитвенный… Какой он живой. Это большой вопрос: кто мертв – он, лежащий в раке, или мы, приходящие к раке? Это вопрос: живой пришел к мертвому или мертвый к живому? Большой вопрос.
Преподобного Сергия знают сердцем архиереи, монахи, миряне, простые женщины, простые мужчины, образованные женщины, образованные мужчины. Преподобного Сергия любят, и Сергий любит нас. Святейший Алексей II, блаженной памяти почивший патриарх, всегда с балкона Лавры в день Преподобного говорил, что Преподобный с нами.
Жизнь наша, конечно, сложная, но святые с нами. И если, друзья мои, вы были в Лавре, обновите в сердце память пребывания в этом святом месте. А если не были, то, может быть, скоро получится поехать. Да это и не важно, были или не были… Берите в руки Акафистник и помолитесь Преподобному, чтобы он и дальше был с нами. Чтобы и дальше под крылами его обители воспитывались новые пастыри, новые архиереи. Чтобы будущее Церкви ткалось и сплеталось именно там, где благоволят лежать его святые мощи. Преподобный Сергий в буквально смысле слова держит нашу страну. Держит! Не только Московскую Русь, но Русь от Сахалина до Калининграда, от Земли Франца Иосифа до Памирских гор. Всё держит, потому что мы все – его дети. Он молится Пресвятой Троице – Отцу и Сыну и Духу Святому – о всех православных христианах. Спаси, Господи.
Прот. Андрей Ткачев
